Друсс-Легенда - Страница 40

К оглавлению

— Да, я слышал эту историю. И что же ты из нее выводишь?

— Нет ничего, что не удалось бы человеку, если у него есть воля, сила и мужество.

Борча встал, разминая могучие мускулы плеч и спины.

— Сейчас увидим, правда ли это. Посмотрим, есть ли у тебя воля, сила и мужество не выставлять подбородок.

Друсс с усмешкой прислонил топор к скамье и встал,

— Нравишься ты мне, Борча. Скажи, во имя Хаоса, как тебя угораздило служить такому, как Коллан?

— В нем было и хорошее, Друсс.

— Неужто?

— Да. Он хорошо платил. — И Борча ладонью хлопнул Друсса по щеке. Тот зарычал и ринулся на Борчу, но он отскочил влево и двинул Друсса в скулу. — Подбородок, дубина! Убери подбородок!

— Я надеялся на лучшее, — сказал Бодасен, оглядывая толпу, собравшуюся на Поле Торжеств.

— Пусть внешность вас не обманывает, — усмехнулся Борча. — Некоторые из них очень даже ничего — зависит от того, что вы ищете.

Бодасен недовольно взирал на грязных оборванцев. Здесь толпилось не меньше двухсот, а по дороге подходили новые.

— Боюсь, у нас разные взгляды на то, что хорошо и что плохо.

— Гляньте хотя бы на этого — вон, на заборе сидит. Это Эскодас-Лучник — попадает в ноготь большого пальца с пятидесяти шагов. С таким можно идти в горы, как говорят у меня на родине. А вон там — Кельва, бесстрашный и очень искусный рубака, природный убийца.

— Но имеют ли они хоть какое-то понятие о чести? Борча громко расхохотался:

— Вы, мой друг, наслушались героических преданий. Эти ребята дерутся за того, кто им платит.

— Я заперт в этом гнусном городе, — вздохнул Бодасен. — Враги осаждают моего императора со всех сторон, а я не могу присоединиться к нему. Мой корабль не отплывет без опытных бойцов — и я должен набрать их среди машрапурского отребья. Нет, я ожидал большего.

— Отбирайте с умом — и они еще удивят вас.

— Займемся сперва лучниками, — решил Бодасен. Понаблюдав около часа, как они стреляют по соломенным чучелам, он отобрал пятерых, в том числе и молодого Эскодаса. Каждому вручили по золотому рагу и велели явиться на «Дитя грома» к рассвету назначенного дня.

Бойцов на мечах отбирать было труднее. Сначала Бодасен приказал им сражаться друг с другом, но они взялись за дело с излишним рвением, и несколько человек получили ранения, а одному рассекли ключицу. Бодасен велел остановиться и с помощью Борчи выбрал десятерых. Раненым дали по пять серебряных монет.

К полудню Бодасен набрал тридцать человек из требуемых пятидесяти. Он отпустил остальных и зашагал прочь вместе с Борчей.

— Вы оставили место для Друсса? — спросил кулачный боец.

— Нет. Я беру только тех, кто будет сражаться за Вентрию, — а у него своя цель.

— Если верить Шадаку, Друсс лучший в городе боец.

— Я не слишком расположен к Шадаку. Если бы не он, мы переманили бы пиратов на свою сторону.

— Святые Небеса! И вы в это верите? Коллан взял бы с вас деньги и ничего не дал бы взамен.

— Он поручился своим словом.

— И как только вы, вентрийцы, умудрились создать свою империю? Коллан был лжец, вор и разбойник. Как вы могли ему верить? Разве не пообещал он вам, что вернет Друссу жену? Разве не лгал вам, чтобы вы помогли заманить Друсса в ловушку? С кем вы, по-вашему, имели дело?

— Я полагал, что с дворянином, но, как видно, заблуждался.

— Да уж. Вот вы только что дали золотой Эскодасу, сыну козьего пастуха и лентрийской шлюхи. Отца повесили за кражу двух лошадей, а мать его бросила. Он вырос в приюте у священников Истока.

— И какова мораль этой печальной истории?

— Этот Эскодас будет стоять за вас насмерть и не побежит. Спросите его о чем-нибудь, и он даст вам честный ответ. Дайте ему мешок с алмазами и велите доставить их за тысячу лиг — и он доставит, не украв ни единого камушка.

— Точно того же я ожидаю от всякого вентрийского слуги, которого беру к себе на службу. Почему честность в твоих устах превращается в столь великую добродетель?

— Нет, вам, видно, ничего не вдолбишь, — рассердился Борча.

— Просто вы, варвары, делаете тайну из ничего. Впрочем, относительно Друсса ты прав — раны ему нанесли из-за меня. Поэтому я оставлю ему место на корабле. А теперь поищем заведение, где хорошо кормят и дают приличное вино.

Шадак, Зибен и Борча стояли с Друссом на пристани. Грузчики таскали по сходням тюки и мешки на единственную палубу. Корабль сидел в воде низко, битком набитый наемниками, — они, толпясь у поручней, махали многочисленным женщинам на пристани. По большей части здесь собрались шлюхи, но было и несколько жен с малыми детьми, многие плакали. Шадак стиснул руку Друсса.

— Доброго тебе пути, парень. Пусть Исток приведет тебя к Ровене.

— Непременно приведет. — Подбитые глаза Друсса отливали желтизной и пурпуром, а под левым красовался грубый шов.

— Хороший был бой, — усмехнулся Шадак. — Грассин его надолго запомнит.

— Я тоже, — пробурчал Друсс. Шадак посерьезнел.

— Ты редкий человек, Друсс. Постарайся не меняться и помни правила.

— Буду помнить, — пообещал Друсс.

Они снова обменялись рукопожатием, и Шадак ушел.

— Что за правила? — спросил Зибен.

Друсс посмотрел вслед одетому в черное охотнику.

— Он как-то сказал мне, что настоящий воин живет по правилам: «Никогда не обижай женщин и детей. Не лги, не обманывай и не воруй — будь выше этого. Защищай слабых от сильных и не позволяй мыслям о наживе увлечь себя на дурной путь».

— Как это верно, — насмешливо хмыкнул Зибен. — А меня, Друсс, влекут бордели и таверны — я слышу их зов. С деньгами, которые я на тебе выиграл, я несколько месяцев смогу жить как князь.